Проснулся он от голода.
Вероятнее всего, отсутствие узкой железной клетки никак бы не повлияло на то, что его голова была прижата к коленям, а лежащее в собственной моче тело периодически содрогалось от звуков урчащего желудка. Но клетка была, и человек, находившийся в ней, не мог ни выпрямиться, ни сесть, ни тем более встать.
Наконец послышались приближающиеся шаги. Ему дали миску едва прохладной воды и, нацепив тугой ошейник на шею, вывели из клетки. Человек начал скулить от боли, пытаясь что-то сказать наполовину отрезанным языком. «Тише, тише, мой мальчик, - проговорил тянущий за шею, - я сказал, не скули, ублюдок». И он ударил узника по спине, чтобы тот заткнулся и выпрямил сгорбленную от голода и заточения спину. Человек не понимал ни слова, но острая боль, пронзившая сразу все его тело, сумела донести смысл.
Его вывели в какое-то светлое помещение. После пребывания в затемненной комнате прожекторы резали глаза. Споткнулся, опять удар. Заставляли ходить по кругу на одной левой ноге и руке. Правые конечности нужно было держать вертикально в воздухе. Первые часы падал, не сумев удержать равновесия, но после того как от падений появились синяки, от ударов плетью выступила кровь, а от запаха сырого мяса в сумке дрессировщика закружилась голова, тело привыкло к положению. «Хороший мальчик, хороший мальчик». Человек видел, как на арену вывели девочку, кажется, его дочь. Он не был уверен.
Падение, удар, падение, удар. Удар, удар, удар. Пытался зубами перегрызть себе вены. Выбили зубы. От крика девочки заложило уши. Почему ее не заткнут? Удар. Кусок мяса во рту. «Хороший мальчик, хороший мальчик». Обмочился на арене. Снова клетка, сколько он уже здесь? Голое тело обливается потом, другие люди в таких же грязных клетках мочатся, стонут и кричат.
Свет. Везде яркий-яркий свет. Рев в зрительном зале. Визжат львы и обезьяны, собаки едят сладкую вату, наслаждаясь шоу. Человек радостно бежит на левых конечностях, изо всех сил стараясь не упасть. От улыбки дрессировщика тело пронзает страх. «Не бей, пожалуйста, не бей».

Директор цирка проснулся в холодном поту, его разбудила восьмилетняя дочь:
- Папа, папа, просыпайся, а то на представление опоздаем, ты же обещал со мной сходить.
Человек оглянулся вокруг, мельком осматривая свой кабинет, за столом которого нечаянно уснул.
- Папа, у тебя все хорошо? Что, кошмар приснился?
Мужчина облегченно выдохнул:
- Ерунда, милая, ерунда.

Где-то завыла собака.